В 1971 году после окончания Пражского экономического университета я начал работать научным сотрудником в Институте философии и социологии Академии наук в отделе социального прогнозирования и футурологии. Одновременно я был барабанщиком в трио, которое играло в театре-кабаре (сезон 71/72) и потихоньку начал рисовать карикатуры. С 73 года мои рисунки стали печатать в субботних выпусках газеты «Mlada Fronta» и других чешских газетах и журналах.
В институте я сдал экзамены кандидатского минимума и начал писать работу по теме «Методология социального прогнозирования». Кандидатский цикл обучения предполагал трехмесячную стажировку в Москве, в Институте социологии АН СССР.
До этого у меня уже были командировки в Москву, а оттуда в Ленинград. В 1976 году я провел в Ленинграде пять дней, жил в гостинице на Невском. Честно сказать, я не помню, какие вопросы социологии там решали, а вот посещение Эрмитажа и особенно Русского музея очень запомнились. Там я открыл для себя Петрова-Водкина, Альтмана, Дейнеку, но главным открытием стали Малевич и Лисицкий.
И еще одна важная встреча произошла в Ленинграде – встреча с художниками Ленинградского клуба карикатуристов. В 75 или 76 году я получил письмо от Михаила Кузьмина, который увидел мои рисунки в чешских журналах, мы стали переписываться, а в Ленинграде встретились. Он привел меня в клуб, где я познакомился с Жорой Светозаровым, Витей Богорадом, Сергеем Лемеховым, другими ребятами. Все были молоды и задорны, страстно увлекались карикатурой. У них на стене была карта мира и мне предложили выбрать себе какую-нибудь часть и назвать именем Сливы. Но я уже не помню, что я выбрал – озеро, полуостров или гору.
В 1978 году я прилетел в Москву и прежде всего, посетил известного социолога Владимира Ядова. Он сказал буквально следующее: «Посмотрите, сколько вас тут понаехало, а кабинет маленький. Запишитесь в Академическую библиотеку, там и готовьте свою работу». Это была первая и последняя встреча с моим научным руководителем. Позже я узнал, что в Москве был еще один Институт социологии при ЦК КПСС, где проводили исследования и готовили различные материалы, в том числе и прогнозы для руководства компартии, а тот институт, куда направили меня, считался типа «второй лиги».
В Академической библиотеке сначала я честно занимался каждый день, но интересной литературы по специальности не нашел, не было даже того, что я читал в Праге, только марксистко-ленинские догмы о прекрасном будущем, которое будет при социализме и, конечно, при коммунизме. Но я нашел в библиотеке стихи Саши Черного и некоторые из них перевел на чешский, в том числе «Ослу образованье дали…».
Жил я в институтской гостинице вблизи станции метро «Октябрьская». С самого начала наибольшей проблемой стала еда. На 12 этажах гостиницы было только три буфета с какой то кашей. Но и туда с самого утра стояли вдоль коридоров очереди голодных кубинцев, вьетнамцев, болгар и других соц. учащихся. Я предпочитал уходить в библиотеку или в город. Однако и там ресторанов не было. Когда я рассказывал своим коллегам, что в Праге на каждом углу есть хорошие ресторанчики с прекрасным пивом, мне не верили.
Так как московские художники-карикатуристы уже знали мое имя и мои работы по чешским журналам, например «Mlady Svet», мы начали встречаться. Видя мое жалкое положение, художники и их жены, стали приглашать меня к себе домой на ужин. Теперь почти ежедневно меня приглашали то семья Тишковых, то семья Теслеров, я встречался с Тюниным, Розанцевым, ужинал у Златковских с отцом его жены – генералом, встречался со Смирновым…
Меня приглашали на подпольные рок-концерты группы «Машина времени» и других музыкантов, которые проходили где-то под Москвой.
И вот я уже через день сижу в Академической библиотеке, где пишу свою научную работу или рисую, потом иду в магазин, где покупаю «Советское игристое» и торт - единственно возможное, что можно было добыть, чтобы принести моим гостеприимным друзьям. Чаще всего я бывал у Леонида и Марины Тишковых в Коломенском.
Также я встретился с известным (особо известным в соц. лагере) советским футурологом Игорем Бестужевым-Лада, автором книги «Окно в будущее. Современные проблемы социального прогнозирования». Встреча проходила в малюсенькой квартире, полной книг, и здесь меня посетила мысль – никаких перспектив…
Тишков познакомил меня с людьми из Союза графиков, который был на Малой Грузинской улице в доме, где жил Высоцкий и где в подвале, в противоатомном бункере-убежище была какая то полуандеграундная галерея. Также я встречался с Окуджавой после его травмы в мае 78.
Первые недели моей эксистенции в институтской гостинице я часто звонил своей жене Марцелине и жаловался на неуютность жизни и недоедание. Позже на одну неделю я смог пригласить ее в Москву. После встречи в Шереметьево мы взяли такси, чтобы успеть на открытие выставки в Союзе графиков на Малой Грузинской. Выставлялся очень симпатичный художник Владимир Янкелевский, которого официально (или нормально) не выставляли. Опоздав на час, мы входим в галерею бункера-убежища и что мы видим – огромное количество всевозможных закусок и деликатесов, прекрасное вино… Марцелина была удивлена, зачем я врал ей – в Москве всего более чем достаточно. Все раскрылось быстро – открытие этой выставки материально и продовольственно поддерживали посольства США и Израиля, так как Янкелевский еврей… Уже через час после мероприятия мы гуляли по Малой Грузинской, и к вечеру Марцелина узнала, что я ей не врал.
Я продолжал свои занятия, но все мне говорило: - УХОДИ из соц. наук, там невозможно ни обсуждать, ни публиковать то, о чем ты думаешь и то, что ты хочешь…
И я решил вернуться из Москвы домой раньше срока, не окончив работу над кандидатской, и начать новую жизнь, как совсем свободный человек и свободный художник. Так я и сделал – вернулся в Прагу и через два месяца уволился с работы. И вот с мая 79 по настоящее время я только рисую.
Рискую и рисую…
И я ни о чем не жалею и очень БЛАГОДАРЕН.
Прежде всего, благодарен моим московским коллегам, а так же ленинградским коллегам, особенно Виктору Богораду, Георгию Светозарову, братьям Лемеховым и другим художникам, которые ввели меня в свой Клуб карикатуристов. Но я также благодарен всем тем проблемам, которые я увидел и с которыми мне пришлось столкнуться в Союзе и благодаря которым я решил уйти из марксистко-ленинского института.
Вот я и думаю, а если бы условия в то время были бы нормальные – «европейские», может я бы до сих пор где-нибудь разрабатывал прогнозы социального развития…
Очень интересно, что в тот первый день моего появления в Институте социологии в Москве, мне показали социолога Владимира Шляпентоха, прозванного «Шляпа», который о себе говорил, что он ходячие 4%, то есть только 4% научных сотрудников не были в компартии. И этот «Шляпа» тоже уехал из Москвы и тоже в 79 году - эмигрировал в США, где в Мичиганском университете стал заниматься теоретическими проблемами советского общества.
А я просто художник.
Иржи Слива
Прага, февраль-июнь 2014